Название: Viva Vulva
Автор: Svart Galla
Канон: Доктор Кто
Размер: драббл, 831 слово
Пейринг/Персонажи: Мисси/Клара Освальд
Категория: фемслэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: даб-кон, фут-фетиш
Краткое содержание: Клара хочет найти Доктора, но у Мисси свои планы на их неожиданную встречу.
Примечание: написано под впечатлением от фотографий со съёмочной площадки нового сезона Doctor Who на песню Umbra et Imago -

Viva Vulva

Viva Vulva:

. Эпиграф взят из этой же песни.

Ich will dich kosten und göttlich werden
Du bist mein Heil, im Himmel und auf Erden
Ich will dich küssen, will dich trinken
Und Gott selbst lässt uns ins Nirwana sinken

Я хочу испробовать тебя и стать равной богам
Ты — моё спасение на небе и земле
Я хочу покрыть тебя поцелуями и испить тебя
И сам бог позволит нам утонуть в нирване

Клара видела её — так же ясно, как всё остальное, дома, текстуру асфальта, слегка колышущуюся от ветра траву, всё грубое и резкое в свете дня, рельефное и ощутимое. Она должна была бы выглядеть среди всего этого чужеродно, словно оживший ночной кошмар, восставшая из Аида Геката, но вместо этого она вливалась в окружающий мир, как струйка крови вливается в поток ручья. Клара готова была поклясться, что Мисси уже заметила её, что она заметила ещё тогда, когда сама Клара понятия не имела, что она здесь. Она сжала руки в кулаки, ощущая, как впиваются в ладони ногти. Она не даст Мисси себя напугать. Только не сейчас. Только не с теми, кого она привела с собой.

Мисси сидела за столиком уличного кафе, умело изображая скуку. При виде Клары она просияла — так всегда говорят о внезапной улыбке — но её острое лицо словно и вправду осветил внутренний свет, глаза сверкнули, хищные красные губы раздвинулись, обнажая белоснежные зубы. Клара ощутила головокружение и лёгкое пощипывание в горле, будто она случайно вдохнула какой-то резкий химический запах. Она изо всех сил постаралась сделать свою походку твёрдой, но чем ближе она подходила к Мисси, тем сильнее кружилась голова. На гостеприимно выдвинутый стул Клара практически рухнула. К пощипыванию в горле добавилось странное тепло, расползающееся внизу живота. Клара осторожно вдохнула, пытаясь определить, что это за запах, но не ощутила ничего. Пахло горячим камнем, травой и её собственной парфюмерной водой.

— Клара. — Мисси наклонилась к ней, протягивая руку, но у Клары хватило реакции отдёрнуть свою. Мисси обиженно надула губы и комически нахмурилась. — Ты не рада меня видеть? Почему?

— Где Доктор? — Клара изо всех сил пыталась не дать ей сбить себя с толку. Тепло, словно прикосновения невидимых сухих языков, растекалось между её ног, заставляя отчаянно стискивать колени. Она не понимала, что происходит, а неощутимый запах дурманил всё сильнее, и ей начинало казаться, что он исходит от Мисси.

— Ах, мужчины. — изрекла Мисси, откидываясь на спинку стула и делая замысловатый жест руками. — Всегда первые, всегда самые важные. Став женщиной, понимаешь это слишком хорошо.

Она снова протянула руку, и на этот раз Клара не нашла в себе сил оттолкнуть её. Мисси ласково провела алыми ноготками по щеке, подбородку, шее, между ключиц, заставив кожу покрыться мурашками, а соски почти болезненно напрячься.

— Никто не посмеет сказать, что я не люблю Доктора, Клара. Но он — мужчина, со всеми присущими мужчинам недостатками. — Мисси вздохнула, и её дыхание ощущалось, как порыв пустынного ветра. Между своих бёдер Клара почувствовала влагу, капля пота скользнула вниз по спине в складку между ягодиц. — Он — не то, что мне сейчас нужно. Ты любила в школе девичники, а?

Ноги и руки Клары онемели, отказываясь подчиняться. Она сглотнула, борясь с так легко предавшим её телом, с пульсирующим, словно крупное сердце, возбуждением — почему сердце вдруг оказалось между ног? Клара чувствовала себя человеком со снятой кожей — так остро всё ощущалось, ветер, жар солнца, тепло тела Мисси. Она снова улыбнулась, уже более расслабленно, коснулась под столом щиколотки Клары босой ступнёй, поднялась обжигающими шажками вверх до коленей и небрежно раздвинула их. Клара содрогнулась, словно от резкого удара, когда большой палец на ноге Мисси скользнул по её лобку, спустился ниже и легко помассировал клитор, сдвинул в сторону полоску трусиков и неглубоко погрузился в сочащееся прозрачной смазкой тело. Клара дрожала, словно в лихорадке, отчаянно желая, чтобы всё это перестало быть таким реальным и обратилось в сон, от которого можно проснуться и представить, что она никогда не испытывала этого жгучего желания податься вперёд и ощутить, как что-то заполняет её, раздвигает пульсирующие стенки, делает её целостной.

Мисси торжественно развела руками, не сводя взгляда с раскрасневшегося, блестящего от пота лица Клары:

— Держу пари, что любила. Устроим себе особенный день, только для девочек? — она изобразила задумчивость, постукивая пальцем по подбородку. — Что там делают земные девочки? Едят попкорн? Делают друг другу макияж? Нюхают мамины духи? А что делают такие взрослые девочки, как я?

Мисси провела ступнёй по внутренней стороне её бедра, растирая по нему горячую смазку. Клара хотела отодвинуться, отскочить, позвать на помощь, но всё тело было слишком неповоротливым.

— Кстати, о духах, — Мисси опустила подбородок на руку и подмигнула ей. — Нравятся мои? Чудесный запах. Будоражащий.

Последнее слово Мисси скорее выдохнула и приблизила своё лицо к лицу Клары:

— Твои ребятки в машине, да? Надеются застать меня врасплох и ждут твоей команды? Увы, сегодня нам не нужны мальчики. Сегодня мы будем только вдвоём. Я ждала момента, когда наконец смогу испробовать тебя, Клара... И, если мне понравится, может, я и скажу, где Доктор. Как ты думаешь, ему тоже понравится мой парфюм?

Лицо Мисси двоилось перед её глазами, троилось — три головы на одном теле, одна улыбается, одна злобно ухмыляется, одна вытягивает губы, чтобы поцеловать её, живое воплощение Гекаты, богини ночных кошмаров, которые почему-то стали реальностью.

Клара закрыла глаза и позволила себе погрузиться во тьму Аида.

@темы: мои фанфики, геронтофилия, ты прекрасна, как никогда!, доктор кто? это не мы, это всё красная трава, передайте за проезд до содома

---

Название: The Simple Joys of Maidenhood
Автор: Svart Galla
Канон: Доктор Кто
Размер: мини, 1147 слов
Пейринг/Персонажи: дарк!Клара/Джон Смит (Двенадцатый Доктор)
Категория: гет
Жанр: PWP, AU
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: оскорбление чувств верующих
Краткое содержание: Мастурбация в исповедальне и немного злых чар.
Примечание: название фанфика и эпиграф взяты из песни Sopor Aeternus & The Ensemble of Shadows -

The Simple Joys of Maidenhood

The Simple Joys of Maidenhood:

Some are caused by downward pressure
so don't strain when opening bowels
the simple joys of maidenhood
the red-eyed fox is on the prowl

Был Великий Понедельник, первый день Страстной недели перед Пасхой. Как правило, большая часть населения Лондона вспоминала, что они христиане именно в этот день, и торопилась в исповедальни, чтобы обелить свою бессмертную душу перед Господом и благочестиво встретить великий праздник. Джон Смит, или, как его именовали сегодня, отец Джон, томился в тесной и душной кабинке, слушая раскаяние за раскаянием, отпуская грех за грехом, внимая подавленным виной домохозяйкам, позабывшим о посте, пьяницам, о нём и не вспоминавших, владельцам мануфактур и извозчикам, всем, желавшим облегчить свою душу, как они облегчают свои животы в отхожем месте. Джон ощущал, что чужие грехи переполняют его, бродят внутри, как вино, вызывают желание как следует оттереть себя жёсткой губкой. Ближе к вечеру он уже перестал вслушиваться, механически произнося нужные слова. От густого запаха ладана у Джона уже начинала кружиться голова, чад сотен свечей заставлял бисеринки пота выступать над его губой и на тронутых сединой висках. Отпустив очередного грешника, он глубоко вдохнул и покачал головой, пытаясь вернуть ясность зрению, прислушиваясь к доносящимся с улицы звукам: детскому гомону, стуку копыт лошадей и выкрикам уличных торговцев. Если таков первый день, то как он переживёт все остальные? Особенно в его возрасте, почти в шестьдесят?

Рядом с исповедальней раздались шаги, лёгкие и быстрые, скрипнула ручка двери. Джон тоскливо вздохнул, сел прямее и мысленно попросил Господа дать ему сил справиться хотя бы с сегодняшним потоком людей. Когда дверь открылась, он ощутил тяжёлый аромат парфюма, что-то приторное, оставляющее на языке сладкий привкус. Миниатюрная женская фигурка проскользнула внутрь, осторожно закрыла дверь и опустилась на скамейку. Она поправила платок, открывая юное девичье лицо, причудливо разрезанное на мелкие части деревянной решёткой: круглое и миловидное, с вздёрнутым носиком и немного капризными полными губами. Девушка взглянула на силуэт Джона за решёткой, и он почему-то поёжился перед этими взором тёмно-карых и внимательных глаз. Казалось, что им не мешают ни решётка, ни полумрак, ни одежда на теле Джона — под этим взглядом он ощущал себя раздетым и беспомощным. Заметив, что он нервничает, девушка улыбнулась, открыто, с непонятным торжеством, став от этого ещё красивее.

— Святой отец, — её голос был негромким и мелодичным, каждое слово сопровождали тихие щелчки чёток, намотанных на её правое запястье. Висевший на чётках деревянный крест она сжимала в руке, слегка поглаживая его большим пальцем. — Боюсь, что я согрешила.

От запаха её духов головокружение только усилилось. Джон опёрся рукой о противоположную стенку, крепко зажмурился и приказал себе держать себя в руках. Девушка вызывала у него смутное беспокойство, словно в исповедальню пришёл не человек, но какое-то недоброе волшебное создание. Её карие глаза казались тёмно-красными, как спелые плоды черешни, бархатистая кожа отливала золотом. Постукивание чёток вводило в транс, словно бой ритуального бубна. Джон упрямо мотнул головой и произнёс, с трудом ворочая ставшим почему-то слишком большим и неуклюжим языком:

— Каковы твои грехи, дитя?

— Клара. Меня зовут Клара. — Она придвинулась ближе, не сводя с него взгляда, дотронулась губами до решётки. — Я очень рада, что именно вы исповедуете меня, отец Джон.

— Откуда вы… — Джон невольно закашлялся, пытаясь прочистить горло от царапающего его дыма свечей. Его вдруг охватило чувство, называемое dé jà vu — он внезапно вспомнил этот взгляд, это ощущение абсолютной обнажённости, лишения не только одежды, но и кожи; этот взгляд обжигал беззащитную кровоточащую плоть, как капающий горячий воск. Оно преследовало его несколько последних недель, но, взирая на лица прихожан, Джон не мог понять, кто или что вызывает его. Сейчас этот морок во плоти, Клара, сидел перед ним, пристально изучая его; её ноздри подрагивали, словно она жадно вбирала в них его запах. — Вы приходили сюда раньше?

— Много раз, — голос Клары обрёл глубину, подобную глубине тёмной и бурной реки. — Я ходила сюда ради вас.

— Меня?

— Именно в этом мой грех, падре. — Она сделала неуловимое движение рукой. Приглядевшись, Джон увидел, что Клара стиснула её между бёдер. Сжав пальцы в кулак и проведя им несколько раз вверх и вниз, она удовлетворённо вздохнула. — Отпустите ли вы мне его?

— Я… Не делаю различий между грехами. Если вы искренне раскаетесь…

— Я готова, — с готовностью отозвалась Клара, устраиваясь на лавочке поудобнее. Она потянула за нижние края юбок, обнажая сначала щиколотки, затем колени и бёдра. Джон ошеломлённо наблюдал, не в силах отвести глаз. Ему казалось, что он видит сон, один из тех, которые преследовали его в детстве после рассказов матушки о народце фейри. Словно он зашёл в заколдованный лес и видит теперь миражи злых фей. Клара развела колени в стороны, открывая его взгляду пухлый лобок с короткими мелкими завитками тёмных волос. Под ними была видна головка налившегося кровью клитора, на малых губах блестели первые капли прозрачной смазки. К аромату духов примешался другой, пряный и мускусный. — Расскажите мне притчу, святой отец. Я так люблю слушать ваш голос. Выберите такую, которая заставит меня раскаяться.

Джон открыл рот, чтобы что-то сказать, но из его горла вырвался только слабый хрип. Он знал, что должен закрыть глаза, отвернуться, позвать кого-нибудь, но не мог пошевелиться. Злая фея смотрела на него, блаженно улыбаясь и медленно разматывая чётки, довольная и уверенная в силе своих тёмных чар. Джон сделал над собой усилие и заговорил, уверенный в том, что попросит сейчас Клару уйти, но, к своему удивлению, сказал:

— Я расскажу вам притчу о проклятии Христом бесплодной смоковницы.

Его голос напоминал звучание исцарапанной пластинки. Клара прижала чётки к своему лобку и медленно прокручивала их, проводя крупными бусинами между больших и малых губ, вздыхая, когда они касались клитора. Деревянный крест с фигуркой распятого Иисуса она продолжала держать в руке. Джон бормотал, без выражения и каких-либо эмоций, глядя, как она поудобнее перехватывает крест и медленно двигает его вниз, к источнику пахнущей мускусом влаги. Клара осторожно ввела его внутрь, нетерпеливо покачивая бёдрами навстречу, прижала перекладину креста к клитору и, постепенно наращивая темп, начала двигать рукой. Она дышала глубоко и хрипло, глядя на Джона, чьи слова превратились в бессмысленные обрывки звуков, пока её дыхание не прервалось, а тело не изогнулось, словно в судороге.

— Бесплодная смоковница, — пробормотала Клара, распластавшись на скамейке и бессильно свесив руку с чётками. — Какой толк в твоих плодах, если их не хотят сорвать?

Джон сглотнул, почему-то ощущая вину. Зрение его расфокусировалось, укрепляя ощущение нереальности происходящего. Клара села прямее, оправила юбки и взяла чётки обеими руками, проводя ими по языку, прежде чем полностью втянуть в рот крест. Закончив, она снова обмотала их вокруг запястья и встала, намереваясь уйти.

— Постойте. — Без этого взгляда аура колдовства начала рассеиваться. Дрожащей рукой Джон осенил Клару крёстным знамением, перепутав последовательность движений. — Я отпускаю твои грехи, дитя.

— Нет нужды, — бросила Клара через плечо, распахивая дверь. — Сегодня же я успею совершить новые.

Джон чувствовал, что дрожит всем телом. Запах мускуса, казалось, въелся в его кожу, волосы, одежду, пряный и порочный. Он ожидал, что те, кто придёт ещё сегодня в эту исповедальню, непременно почувствуют его, но никто его не замечал. Джон сбивался на простейших словах и жестах, ощущая себя так, словно фея похитила его настоящего, оставив в исповедальне колдовского подкидыша.

Это ощущение укрепилось и окончательно оформилось ночью, в которую он успокаивал свою бунтующую, так легко предавшую его плоть.

На утро Страстного вторника Джон снова изъявил желание исповедовать.

@темы: мои фанфики, геронтофилия, ты прекрасна, как никогда!, доктор кто? это не мы, это всё красная трава, передайте за проезд до содома

---

Название: Pins and Needles
Автор: Svart Galla
Канон: В гуще событий
Размер: мини, 1979 слов
Пейринг/Персонажи: Малкольм Такер/Джейми Макдональд, Сэм, Джулиус, Олли
Категория: слэш
Жанр: юмор, Established Relationship
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: нецензурная лексика
Краткое содержание: Малкольм пытается сублимировать сексуальную фрустрацию в вышивании. Да, именно в вышивании. Неудачно.
Примечание: во всём прошу винить командный чат.

Малкольм закончил орать в трубку телефона и швырнул его на стол с такой силой, что аппарат издал жалобный треск. Он сцепил руки перед собой, опустил голову на сложенные ладони и попытался успокоиться. Что там советуют эти ебучие пиздюки-психотерапевты? Представить, что ты плывёшь по прекрасному спокойному озеру, бла-бла, и прочая хуйня в этом духе? Малкольм сделал глубокий вдох и послушно вообразил озеро, но он продолжал кипеть от злости, и вода в озере тоже вскипела. Он прошипел сквозь зубы неразборчивое ругательство и принялся рыться в ящиках в поисках того, что можно безвозвратно расколотить. Его уже начинало потряхивать от ярости. Подставка для карандашей? Свободные СМИ, говорите? В пизду свободные СМИ. Степлер? Что возомнили о себе эти долбоёбы, «крупнейшее-мать-его-новостное-агентство», издающее бульварные листки, которыми даже задницу нельзя подтереть — бумага слишком хуёвая? Снежный шарик, в центре которого плохо раскрашенная копия Биг Бена? Фотография в рамке с какой-то пьянки в десятке?

— Мистер Такер. — Дверь его кабинета приоткрылась.

— Иди нахуй! — рявкнул Малкольм, всё ещё ожесточённо выискивая предмет, которым можно пожертвовать, не потрудившись даже взглянуть на несвоевременного посетителя. Папка с очередным бредовым проектом Джулиуса? Да!

— Мистер Такер? — Дверь открылась шире, и в кабинет заглянула Сэм. Малкольм поднял глаза от папки, которую уже перехватил поудобнее, чтобы разорвать пополам:

— О. Прости, Сэм, я… Не знал, что это ты.

— Ничего. — Сэм прикрыла за собой дверь одной рукой, держа другую за спиной. Малкольм откинулся назад, чтобы посмотреть, что в ней, и секретарша смущённо отвела руку ещё дальше. — Мистер Такер, я не могу не замечать, что вы в последнее время…

— Превращаюсь в психованного мудака? На то есть причины. — Такер глубоко вдохнул и выпустил воздух в несколько коротких выдохов. Жертвенную папку он брезгливо отбросил в сторону. Сэм подействовала на него, как ведро ледяной воды. Она явно нервничала и старалась не подходить близко, словно он был больным бешенством животным, готовым накинуться и укусить в любой момент. Малкольм выдавил из себя улыбку, думая про себя, что она, скорее всего, напоминает криво вырезанную ножом щель на лице. — Ты что-то хотела?

— Я хотела… Предложить помощь. — Заметив выражение его лица, Сэм замахала одной рукой и едва не выронила из другой то, что в ней держала. — Не врачей, нет! Просто расслабляющее хобби. Мне оно помогает.

Малкольм дал ей знак, чтобы она продолжала. Сердце замедляло свой темп, но он до сих пор чувствовал, что на виске бьётся жилка. С этими ебланами он заработает себе инсульт, или аневризму, или ещё какую-нибудь хуету из справочника болезней с летальным исходом, особенно опасную для парней за пятьдесят вроде него. Наверное, немного расслабления ему не помешает. Разумеется, лучше всего его расслаблял лежащий под ним Джейми, яростно насаживающийся на его член, рычащий, брызгающий слюной и шепчущий ругательства, от которых поджимались яйца, но в последнее время с их графиком это стало почти невозможно. Так что, пока эта хуйня не закончится, ему и впрямь надо поискать другое… Хобби.

Сэм быстрыми шажками подошла к его столу, опустила на него небольшой свёрток и так же быстро отошла назад. Малкольм, нахмурившись, приподнял небольшой пакет, взвесил его в руке и заглянул внутрь. В нём находились пяльцы, аккуратно сложенный квадрат белого полотна с воткнутой в него иголкой и несколько катушек ниток. Он поднял взгляд на Сэм.

— Вышивание. — Она покусывала заусенец на большом пальце, затем спохватилась и виновато опустила руку. — Меня вышивка очень успокаивает.

— Сэм, ради всех ёбаных святых, не надо меня бояться. — Малкольм вытряхнул содержимое пакета на стол и критически его изучил. — Вышивка, значит… Крестиком?

— Это самое лёгкое, — с готовностью сказала Сэм. — Хотите, я покажу, как?

Следующие пару часов все, кто подходил к двери кабинета Такера, замирали, не успев взяться за ручку, прислушивались к доносящимся оттуда ругательствам, вздрагивали при мысли о том, что на месте пропесочиваемого могли бы оказаться они сами, и чуть ли не на цыпочках уходили. На тихий голос Сэм никто не обращал внимания.

— Блядь! Эта хуйня сюда не лезет!

— Мистер Такер, вы просто не так направляете ру… Ой!

Подошедший Джулиус услышал протяжный стон, а затем шипение, которому позавидовала бы самая ядовитая змея в мире:

— Если эта ёбань не перестанет это делать, клянусь девственностью Папы Римского, я сломаю её пополам и спляшу джигу на её обломках!

Судя по всему, Такер был в бешенстве. Николсон задержался, раздумывая, стоит ли ему сейчас входить, и почти пришёл к выводу, что ничего страшного не произойдёт, как Малкольм заорал из-за двери:

— Кто там, блядь, топчется? Джулиус, если это ты, вали отсюда к ебеням, пока я тебе кишки через задницу не вытащил!

Отчётливую маниакальную нотку в голосе Такера было слышно издалека. Джулиус шмыгнул носом, подумал ещё раз и удалился, сочувствуя тому, кто в данный момент находился с Такером в одном кабинете. Но не слишком сильно.

Малкольм шумно вздохнул и слизнул кровь с очередного проколотого пальца — шестого по счёту.

— Если хотите, можем продолжить завтра, — заботливо произнесла Сэм, бережно держа обеими руками пяльцы. Белую ткань в них украшали огромные кривые кресты и случайные капельки крови. Малкольм хмыкнул:

— Чтобы какая-то сраная иголка одержала надо мной победу? Нихуя. Надеюсь, под конец этого сизифового вышивания я наконец успокоюсь?

— Определённо. — Сэм улыбнулась. — Давайте я покажу ещё раз.

Полторы недели спустя Малкольм закончил свою первую вышивку. На белом полотне гордо красовались четыре буквы, складывающиеся в известное всем матерное слово, и схематичное изображение того, что оно означало. А это действительно успокаивает, подумал Малкольм, посасывая палец.

***

Вышивание, хоть и приносило некоторое медитативное спокойствие, не решало, тем не менее, проблемы с Джейми. На совещаниях они страдальчески переглядывались и передавали друг другу записки не самого пристойного содержания, пока после очередной Джейми не бросил на Малкольма отчётливо испуганный взгляд и не произнёс одними губами: «Блядь, у меня стояк!». Поёрзав несколько минут, он сделал вид, что у него зазвонил телефон, и пулей вылетел из комнаты, стратегически прикрывая пах папкой с документами. Малкольм сочувственно посмотрел ему вслед и выругался про себя. Что это, ёб вашу мать, за работа, с которой невозможно уйти, чтобы наконец всласть потрахаться? Он усилием воли заставил себя прислушиваться к происходящему, хотя в данный момент ему не было до всего этого блядского цирка никакого дела.

Малкольм понял, что дела совсем плохи, когда проснулся в перепачканных собственной спермой пижамных штанах и с отчаянно колотящимся сердцем. Мокрые сны на пятом десятке, серьёзно? Что это за пиздец? Но просвета впереди так и не было видно, и он с удвоенной силой налёг на вышивание, мрачно сублимируя свои плотские желания в постепенно материализующуюся на белом куске ткани фигурку овцы с заботливо данной ему Сэм схемы. Овца издевательски улыбалась и подмигивала ему одним глазом.

Малкольм как раз заканчивал четвёртую ногу овцы, держа вышивание под столом, когда в кабинет, не стучась, влетел Олли.

— Малкольм, я… — Он увидел Такера, держащего руки под столом и совершающего ими странные движения, и замер. — Вы что, дрочите?

Такер медленно поднял голову:

— Да, и представляю при этом, как перегрызаю тебе горло зубами. — Видя, что Олли мешкает, он рявкнул: — Съебись отсюда!

Выставив Олли, Малкольм откинулся на спинку своего кресла и с силой потёр лицо руками. Скандал с прессой медленно, но верно, приближал его к самому краю. Отличный будет заголовок в этой жалкой газетёнке: «Сотрудник правительства умер от спермотоксикоза!». И последним, что он увидел в своей жизни, было мерзкое насмешливое ебало этой грёбаной овцы… Охуенная перспектива. Малкольм воткнул иголку в ткань и сердито смял вышивание в руках. Что-то сегодня эта магия не оказывала на него нужного влияния.

Дверь снова распахнулась без стука, и Малкольм даже не успел вовремя отреагировать. Когда в кабинет вошёл Джейми, он вздохнул и уткнулся лбом в стол.

— Пожалуйста, скажи, что ты не принёс очередные блядские новости. Скажи, что просто зашёл посмотреть, не подох ли я ещё, или что-то в этом роде.

— Ты недалёк от истины. — Джейми закрыл кабинет на ключ и подошёл к нему. Малкольм поморщился и выпрямился, жалея, что не успел сунуть вышивание в ящик стола. На лице Джейми читалось искреннее беспокойство. — Слушай, так жить просто, блядь, невозможно. С этим надо что-то делать.

— А что, кто-то здесь так и мечтает дать нам выходной? — насмешливо спросил Малкольм.

— Может, и мечтает. — Джейми прижал палец к подбородку в притворной задумчивости. — Или… Можно не полагаться на всяких уебанов и просто закрыть дверь.

— Шутить, блядь? Да здесь просто ёбаный проходной двор. Минуты не пройдёт, как кто-нибудь опять начнёт ломиться.

Джейми кивнул:

— Интересно, кто? Все сотрудники эвакуированы в связи с внештатной пожарной тревогой.

— У нас что, сраный пожар? — Малкольм наконец заметил озорные огоньки в глазах Джейми. — Ах ты маленький ублюдок! Как ты уговорил…

Джейми конспиративно коснулся пальцем губ и жестом фокусника извлёк из кармана начатый пузырёк со смазкой. Малкольм сглотнул, ощущая, как предательски тяжелеет низ живота. Трахаться прямо в кабинете, пока остальные долбоёбы вытягивают шеи на улице в тщетных поисках дыма? Не более ебануто, чем вышивание.

Джейми с нарочитой неторопливостью расстёгивал рубашку и ремень на брюках. Малкольм, забыв обо всём на свете, резко поднялся на ноги, желая ускорить процесс. Пяльцы упали на пол с неожиданно громким стуком, а иголка отлетела куда-то в угол. Джейми застыл с наполовину расстёгнутой ширинкой, ошеломлённо глядя на кислотно-зелёные пяльцы и кривовато вышитую овцу.

— Что это за хуйня? — Он несколько раз моргнул, словно надеялся, что морок исчезнет сам собой. — Чьё это?

— Блядь. — Малкольм зло пнул пяльцы, отбрасывая их в сторону. — Блядь. Моё! Это моё, ёб твою мать! Люблю на досуге повышивать овец, Иисус, Мария и прочие святые уёбки! Ты что, против?!

Джейми наклонился, подобрал пяльцы и пару секунд изучал идиотски лыбящуюся тварь.

— А ничего так вышло. Мне кажется, или она чем-то похожа на Гленна? — Он поднял голову, глядя на Малкольма. Против воли тот рассмеялся, отчаянно желая, чтобы его смех не звучал так истерически.

— Блядь. Да. Я и не заметил. — Малкольм издал всхлип и потёр слезящиеся глаза. Джейми положил вышивание на стол, подошёл к нему и сжал его плечо:

— Слушай сюда, скотина ты ебанутая. Мне нет дела, вышиваешь ты или прикалываешь к стенке долбаных капустниц. Мне насрать. Всё, чего я сейчас хочу — твой хуй в моей заднице. Понял?

Малкольм схватил его за лацканы пиджака и притянул ближе к себе, так что они почти столкнулись носами:

— Завали уже ебало. — Он жадно поцеловал его, на ходу высвобождая свой член. Джейми обхватил его ладонью и несколько раз провёл ею по нему, размазывая выделявшийся предъэякулят, заставив Малкольма издать низкий грудной звук. Джейми толкнул его в грудь, вынуждая сесть обратно в кресло, и стянул брюки, предварительно вытащив из кармана презерватив. Малкольм нетерпеливо раскатал его по всей длине члена, пока Джейми щедро размазывал прозрачный гель между ягодиц.

Едва дождавшись, пока Малкольм закончит, Джейми опёрся о его плечи и, сцепив зубы, опустился на его член, издав короткий выдох, когда рельефно выделяющаяся головка проскользнула внутрь. Подождав, когда мышцы перестанут пульсировать в попытке вытолкнуть член Малкольма наружу, он сел на него полностью, хлопнув Малкольма по груди, когда тот сделал нетерпеливое движение бёдрами.

— Спокойно, ублюдок. Сейчас получишь своё. — Джейми приподнялся и опустился вновь. Малкольм легко подстроился под ритм его движений и уткнулся носом между его ключиц, жадно втягивая запах. Твою мать, как ему всего этого не хватало: неровно дышащего Джейми, скачущего на нём с почти ощутимой физически яростью, туго обхватывающих его член мышц, влажных звуков, которые издавала смазка… Малкольм не сразу заметил, что прокусил губу до крови. Он снова потянулся к губам Джейми, желая дать попробовать солёный металлический вкус и ему.

Оргазм пришёл быстро, и Малкольм впился короткими ногтями в бёдра Джейми, приглушённо ругаясь. Джейми хрипло простонал что-то столь же нецензурное и обхватил свой член рукой, направляя струю спермы себе на грудь. Он отшатнулся назад, позволяя члену Малкольма выскользнуть из себя, и замер, пошатываясь и опираясь обеими руками на стол. Восстановив дыхание, он сипло поинтересовался:

— Всё ещё хочешь что-нибудь вышивать?

— Хуй на лбу я тебе вышью. — Малкольм никак не мог отдышаться и хватал воздух ртом. — Ещё парочка «пожаров» и эти пиздюки что-нибудь заподозрят.

— В пизду их. — Джейми потянулся к пяльцам и снова уставился на овцу. — Зуб даю, вылитый Гленн. У тебя реальный талант.

Малкольм мельком взглянул на вышивку. Морда овцы уже не казалась настолько противной. Может, Сэм и правда открыла в нём доселе неизвестный ему талант. Иисусе, если от рожи Гленна его не тянет сблевать, значит, всё действительно было не так уж плохо.

Джейми лениво прошёлся по кабинету, потягиваясь и похрустывая суставами, пока вдруг не подпрыгнул с хриплым воплем:

— Блядь! Что за хуйня у тебя тут валяется? Она мне в ногу воткнулась! Хватит ржать, мать твою!..

Малкольм смеялся, запрокинув голову назад, впервые за долгое время ощущая в теле настоящую расслабленность.

@темы: мои фанфики, анлимитед гей-порно ©, геронтофилия, ты прекрасна, как никогда!, малкольм такер даёт стране угля и пиздюлей, передайте за проезд до содома

---

Название: My Little Doctor
Автор: Svart Galla
Канон: Доктор Кто
Размер: мини, 2106 слов
Пейринг/Персонажи: Джек Харкнесс/Двенадцатый Доктор
Категория: слэш
Жанр: ангст, драма, PWP, POV
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: даб-кон
Краткое содержание: После произошедшей катастрофы они остаются вдвоём — Доктор, который не помнит ничего, и Джек, помнящий всё слишком хорошо.
Примечание: во всём прошу винить Джона Барроумена и сокомандника. В качестве эпиграфа использована песня Sopor Aeternus & The Ensemble Of Shadows —

Across the Bridge

Across the Bridge:

From far beyond the veil of sleep
some ancient voice does seem
to whisper my forgotten name weakly,
yet solemnly…
My secret name is whispered by
by a half-forgotten sigh
and out of nothing, across my face,
which is all petrified,
Hot tears are running without end
A deeply troubling pain
pulls me together inwardly,
to be no more the same…

Я вижу, как небо за окном рассекает надвое молния. Я замираю, не донеся до рта чашку со слишком крепким и горьким чаем, резкий вкус которого не помогли смягчить даже несколько ложек сахара, и сердце моё начинает биться чаще, то сжимаясь в груди до размеров сморщенной сливы, то то расширяясь настолько, что ему становится тесно в грудной клетке. Я жду. Я надеюсь, что это была просто вспышка, неисправность в проводах, отблеск неоновой рекламы, но за молнией следует раскат грома, от которого вибрируют стены. Тучи медленно расползаются по небу, словно разлитые чернила, и первые дождевые капли разбиваются о подоконник. Я не могу сдержать дрожь в руках, и чашка летит на пол, расплёскивая тёмно-бурую жидкость, в тускнеющем свете похожую на разведённую бензином смолу, с маслянисто-радужными разводами. Я судорожно сглатываю и начинаю непроизвольно дрожать. Скоро будет дождь, а значит, придёт Джек. Он приходит во время дождя, вместе с дождём. Всегда.

Я съёживаюсь в кресле, подтянув острые колени к подбородку. Невольно представляю, как он уже ходит где-то там, снаружи, приближаясь к моему дому, приближаясь ко мне — и улыбается. Его улыбка могла бы быть прекрасной — полная надежды и радости от обретения старого друга, не будь она настолько пугающей. У меня невольно вырывается стон, похожий на собачье поскуливание, и я прикусываю руку, заставляя себя замолчать. Джека расстраивают такие звуки. Я не должен его расстраивать, я его друг. Меня зовут Доктор, и я — друг Джека. Конечно, неплохо было бы знать при этом, кто такой этот Доктор, но я стараюсь принимать это утверждение как факт.

Я знаю, как выглядит Доктор — как выгляжу я. По утрам я могу подолгу смотреться в зеркало, стараясь запомнить каждую черту тонкого лица, голубые глаза, оттягивающие уголки рта морщинки, седые волосы, но они покидают мою память, как только я перевожу взгляд. Я не могу осознать, что это лицо — моё. Я не могу узнать человека в зеркале, и тем более — соотнести его с самим собой. Иногда я испытываю смущение перед этим Доктором, потому что мне кажется, что я занял его тело по ошибке. Он выглядит так, словно прожил в нём уже довольно долгую жизнь, и, наверное, привык к нему. Я был бы рад вернуть его, но не знаю, как.

Сквозь шипящий шум дождя я слышу стук в свою дверь — три частых удара и два редких, словно трубы возвещают о прибытии важной особы. Так стучит только Джек — говоря иначе, только он стучит в мою дверь. Я глубже впиваюсь зубами в свою узкую ладонь. На её тыльной стороне видны набухшие вены, и я всё время боюсь нечаянно прокусить одну. Если Доктор когда-нибудь вернётся за своим телом, я бы хотел отдать его ему в целости, насколько это возможно. Скорее бы это уже произошло.

— Доктор! — Джек повышает голос, перекрикивая рёв бушующей воды. — Впусти меня, наконец, я промок до нитки!

Я не знаю, почему он приходит только во время дождя. Словно он живёт где-то на улице, и только в дождь ему нужна крыша над головой. Может, это не более чем совпадение. Джек говорил, что Доктор не верит в совпадения, но я не знаю, чему верить. Возможно, мне следует последовать примеру Доктора. Погодите, но Доктор — это я. Я — Доктор. Док-тор. Я повторял эти два слога так много раз, что они превратились в моей голове в бессмыслицу, набор звуков. Я выучил их очень хорошо, но их смысл остаётся для меня загадкой, и я не всегда отзываюсь на них. Странное имя, говоря откровенно. Оно ощущается одеждой с чужого плеча, пахнущей чужим парфюмом и потом. Я не знаю, какое имя — моё; моё имя — это тишина, неловкое молчание, звенящая пауза в разговоре.

— Доктор! — Джек колотит в дверь, явно недоумевая, почему я не открываю её. Я неохотно встаю и плетусь в прихожую, хватаясь за стены, чтобы удержать равновесие. Из дверных щелей веет влагой и озоном, и этот запах ударяет по лицу, как мокрое полотенце. Я пытаюсь подготовиться к тому, что будет дальше, но ноги подгибаются, а рот предательски пересыхает. Я ощущаю, что то, что происходит здесь — неправильно, но не могу объяснить, почему. Или я — неправильный, не тот, кто нужен. Возможно, Доктор хотел именно этого, но я — нет. Я ощутимо щиплю себя за складку кожи на локте. Я — Доктор, я — друг Джека. Даже если это не так, я не могу просто отнять у него всё это, отнять, судя по всему, единственного друга. Думая о Джеке, я всегда ощущаю попеременно то тошноту, то сожаление. По всей видимости, он неплохой человек. И, кроме него, у меня больше никого нет. Никто не ищет меня. Было бы неумно лишить себя вовсе какого бы то ни было общения и сходить с ума от одиночества. Так что я открываю задвижку на двери.

Джек стоит на пороге, промокший насквозь — и улыбается мне, своей кошмарной улыбкой, от которой у меня сосёт под ложечкой. Я долго думал, что не так с этой улыбкой, пока не присмотрелся к глазам Джека. Они не улыбались — они больше напоминали пластиковые глаза куклы, вставленные в глазницы. Я отвожу от них взгляд и смотрю в пол, потом думаю, что это невежливо, и поднимаю голову. Джек заходит внутрь, принося дождь и сюда — его капли растекаются под ногами, срываются с кончика носа и коротких прядей волос, блестят на его руках. Он поджимает губы и церемонно отдаёт честь:

— Доктор. Капитан Джек Харкнесс, — в ответ я выдавливаю слабую улыбку. Пустые глаза Джека вспыхивают, и он подходит ближе, заставляя меня поёжиться. Я запоминаю это движение, потому что после него на меня накатывает ставшее привычным безразличие. Он обхватывает моё лицо широкими ладонями и легко целует меня в кончик носа, обводит языком мои губы, оставляя на них вкус дождевой воды, отдающей ржавчиной, шепчет:

— Мой Доктор. Мой маленький Доктор.

Я стоически переношу этот приступ нежности — первый из тех, что предстоят сегодня. На самом деле, я не слишком люблю какие бы то ни было прикосновения, но не показываю этого. Джек целует меня в лоб, щёки, подбородок, прежде чем снова поцеловать в губы, мягко раздвигая их своим языком. От ощущения во рту чего-то чужого и скользкого я вздрагиваю. Мне кажется, это не слишком гигиенично — во рту полно бактерий. Джека это, как видно, не смущает, и он не прерывает поцелуй, пока в его лёгких не заканчивается воздух.

Я пытаюсь понять, почему он так привязан ко мне. Да, больше у него никого не осталось, но он, скорее, должен был бы возненавидеть меня. Из обрывков того, что Джек обычно бормочет в забытьи, я усвоил, что в случившемся виноват Доктор — то есть я. Он отказывается рассказывать мне всё, поэтому я ловлю крупицы информации в его шёпоте. Сам я не помню ничего. Ощущение полёта, затем — падения, опаляющий ресницы жар и чей-то тонкий, быстро обрывающийся крик.

Джек наконец отрывается от меня и тянет за собой в комнату. Он, не снимая длинного потяжелевшего от влаги пальто, опускается на кровать и хлопает по ней ладонью. Я тихо вздыхаю и ложусь рядом с ним. Джек запускает пальцы в мои волосы, словно расчёсывая их редким гребнем, массирует голову. Я лежу на боку, спиной к нему, поэтому могу не скрывать гримасу на моём лице. Если проводить параллели, то Джека можно сравнить с уличным псом, который помнит, что когда-то у него был дом и любящий хозяин, и теперь лаской надеется обрести хотя бы его подобие, не замечая в глазах людей, к которым он ластится, откровенной брезгливости.

— Доктор, — шепчет Джек мне на ухо. — Я никак не могу привыкнуть к тому, какой ты теперь… Я помню твоё прошлое тело… Прошлую внешность…

От посвистывания в его шёпоте у меня ноют зубы. К тому же, я понятия не имею, о чём он говорит. Прошлое тело? Разве тело не даётся одно на всю жизнь? В общении с Джеком преобладают загадки, к которым мне забыли дать подсказки, и это начинает раздражать. Но Джека мне раздражать нельзя, хотя я и хочу иногда получить нечто иное, нежели его болезненную, порождённую повреждённым разумом ласку. Разве он не хочет, чтобы Доктор — я, я, я — понёс наказание за сделанное, чем бы оно ни было? Но в последний момент я всегда отступаю. Может, потому что понимаю, что ожидать другого от Джека бесполезно.

Он продолжает шептать, что-то о других планетах, о существах с загадочными названиями, о ком-то по имени Роза, которую сменяет Клара — я не знаю ни одной из этих двух женщин. Возможно, они были с нами, когда случилось то самое, о чём здесь никогда не говорят. Возможно, они погибли. У самого Джека на голове видна медленно заживающая рана, которую он отказывается перевязывать, говоря со смехом, что это просто царапина. У себя я не нахожу никаких видимых повреждений, не считая знаков дружбы, оставленных Джеком: засосов, неглубоких царапин, следов зубов. Я надеюсь, что сегодня их число не увеличится. Обычно после такого бормотания Джек проваливается в глубокий сон, прижимая меня к себе, как ребёнок любимую игрушку. Я лежу, уставившись в стену, и слушаю дождь. Мне начинает казаться, что я различаю в нём чьи-то голоса, но иллюзия быстро исчезает.

Джек прерывается на полуслове и начинает целовать меня в шею. Я пытаюсь примириться с мыслью, что сегодня мне не удастся обойтись одними объятиями. Слюна Джека неприятно холодная, и я чувствую, как кожа на моей спине покрывается мурашками.

— Мой Доктор, — он заставляет меня перевернуться на спину и смотрит на меня своими мёртвыми глазами. — Ты всегда был моим Доктором, сколько бы спутников у тебя не было. Ты сделал меня таким, какой я есть сейчас. А ты… Ты стал таким…

Джек судорожно вдыхает и снова покрывает моё лицо россыпью призрачных поцелуев, похожих на прикосновения крыльев высушенных и приколотых к полотнищу бабочек. Он расстёгивает мою рубашку, неаккуратно и торопливо, растягивая её в стороны, отчего ткань неприятно потрескивает. Я мрачно жду, что он будет слюнявить меня дальше, но Джек прерывается на уровне моих ключиц и борется с застёжкой на моих брюках. Я ощущаю эхо той паники, которая всегда охватывает меня при первых признаках дождя, но оно слишком слабо, и я снова погружаюсь в оцепенение. Наверное, видимость общения не стоит таких жертв, к тому же, я не понимаю почти ничего из того, что говорит Джек. С другой стороны, это не моё тело, не мой друг — зачем мне беспокоится об этом? Я стараюсь держаться за это знание, пока Джек стягивает с меня остатки одежды и вынуждает спуститься с кровати на пол.

Стоять на полу на коленях жёстко и неудобно. Я смотрю, как он извлекает наружу свой член, уже наполовину вставший, несколько раз проводит по нему ладонью, заставляя твердеть и наливаться кровью. На набухающей головке уже видны капли смазки — я знаю, что на вкус она солоновата и немного вяжет во рту. Это одна из немногих вещей, которые я знаю, но предпочёл бы не знать. С другой стороны, знание всегда лучше отсутствия знания, не так ли? Я не меняю позы, пока Джек двигает рукой, издавая низкие горловые звуки, и чувствую, что начинаю замерзать. Я снова надеюсь, что он сделает всё сам, может, кончит мне на лицо, и наконец оставит в покое.

— Мой маленький Доктор, — на щеках Джека выступает лихорадочный румянец, и он всё больше напоминает человека в бреду. — Я всегда был твоим любимцем, правда? Я — твоё лучшее творение, поэтому ты и разыскал меня снова и пригласил присоединиться к вам… Только…

Джек хмурится, словно то, что за следует за «только», причиняет ему физическую боль. Он дотрагивается отвердевшим членом до моих губ, и я позволяю его головке проскользнуть внутрь, всё глубже, пока она не касается задней стенки горла. Ради приличия я пытаюсь двигать языком, ощущая им оплетающие член вены. Джек вздыхает и начинает двигать бёдрами, вжимая моё лицо в свой пах, так что жёсткие лобковые волосы щекочут мне лицо. Я изо всех сил стараюсь не давиться, но горло всё равно болезненно пульсирует от проникновения в него чего-то настолько крупного. Я втягиваю воздух через ноздри, пытаясь дышать, но перед глазами уже расплываются круги, а Джек движется всё быстрее, его колени толкают мои плечи, а пуговицы на рубашке царапают мою вспотевшую кожу. Его речь становится неразборчивой, словно он говорит на незнакомом мне языке.

Когда я уже уверяюсь в том, что сейчас задохнусь, Джек наконец-то отстраняется, проводит мокрым от слюны членом по моему лицу и с резким выдохом кончает, пачкая мой лоб и щёки липкой белой жидкостью. Он издаёт странный звук, нечто среднее между покашливанием и фырканьем, и снова откидывается на кровать, закрыв глаза. Его губы продолжают шевелиться, произнося беззвучные слова.

Я облегчённо вздыхаю, вытираю лицо и одеваюсь. Дождь за окном превратился в отдельные капли, в прорези туч выглядывает тусклое солнце. Я забираюсь в кресло и смотрю на медленно обретающий краски мир — если, конечно, можно назвать красками оттенки чёрного и серого. Джек спит, и сон его напоминает анабиоз, кому или смерть. Я терпеливо жду, когда упадёт последняя дождевая капля, и Джек уйдёт, и моя повинность на сегодня будет закончена. В горле першит, и я тихо прочищаю его раз за разом, осторожно, чтобы не разбудить его. Я ощущаю себя, как человек, выполнивший неприятную, но необходимую работу. Если бы только мне полагалась за неё хоть какая-то благодарность, но я знаю, что в будущем меня ждут только новые дожди и новые приступы сдавливающей тело стальными обручами паники, новые касания чужих пальцев, новые следы на теле.

Затихнув, через некоторое время дождь начинается с новой силой. Джек вздрагивает во сне и открывает глаза.

@темы: эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки, мои фанфики, анлимитед гей-порно ©, геронтофилия, ты прекрасна, как никогда!, доктор кто? это не мы, это всё красная трава, передайте за проезд до содома

---

команда геронтофилов торжественно слилась, и посему я тащу сюда свои мини и драбблы с рейтинга. то самое макси, которое надорвало спину лошади я принесу, но позже. да-да, это ваша покорная слуга уложила всю команду со ста слов ну как всегда, ага. ЙА ОГОНЬ ЙА СМЕРТЬ на фикбук всё донесу, но тоже позже, АРГАНИЗОВАННО!!1

@темы: ФБ, навари мне, бабка, щей - я жажду мёртвых овощей!

---

сегодня был прекрасный и совершенно сумасшедший день. я обкушалась впечатлениями по самое не-могу-ща-блевану-радугой и гордо в скором времени удаляюсь спать и видеть сексуально-порнушно-развратные гуро-сны. а моя любимая артер по гобблпоту ещё додала мне римминг по реквесту и утренний минет, и я вообще с занавесок не слезаю артики ховаю под кат ибо ХУИ ЖОПЫ ЛИЖУТ ЖОПУ ХУЙ СОСУТ ХУЙ ЖОПА ЖОПА ЖОПА и это прекрасно

ПОРНОПОРНОПОРНО

@темы: навари мне, бабка, щей - я жажду мёртвых овощей!, gobblepot is the real ship ©, я смотрю Готэм и радуюсь жизни

---

посмотрела трейлер второго сезона Готэма. тваю мать, как мне вытащить из головы крутящуюся там фразу "пингвин, который покроет весь мир"? кто-нибудь знает рецепт?

@темы: навари мне, бабка, щей - я жажду мёртвых овощей!, я смотрю Готэм и радуюсь жизни

---

ну почему ВСЕ мои любимые мужики такие упорыши?

@темы: гифки, я смотрю Готэм и радуюсь жизни

---

фанаты прислали Капальди фапотьку и он, есессна, сразу же её напялил. и гордо попозировал

@темы: няшная няшка няшит няшку, геронтофилия, ты прекрасна, как никогда!, доктор кто? это не мы, это всё красная трава

---

коротко о последней серии Готэма:

@темы: я смотрю Готэм и радуюсь жизни

---

первые фото The Magician's Apprentice!

@темы: геронтофилия, ты прекрасна, как никогда!, доктор кто? это не мы, это всё красная трава

---

а мине тут додают опять!

@темы: ОТПшечка, gobblepot is the real ship ©, я смотрю Готэм и радуюсь жизни

---

пырь!

Название: Красен долг платежом
Автор:  Svart Galla
Фандом: Gotham
Пейринг: Джим Гордон/Освальд Кобблпот
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Даркфик, PWP
Предупреждения: OOC, Изнасилование
Размер: Мини, 4 страницы (~1600 слов)
Описание: Джим отдаёт Освальду долг - но совсем не так, как тот запланировал.

ссыль

@темы: мои фанфики, анлимитед гей-порно ©, передайте за проезд до содома, gobblepot is the real ship ©, я смотрю Готэм и радуюсь жизни

---

а тут стиллы, яхууу!

@темы: геронтофилия, ты прекрасна, как никогда!, доктор кто? это не мы, это всё красная трава

---

а у нас, геронтофилов, тут макси по Доктору! хуман!АУ, майндфак и совы не то, чем кажутся! инджой.

@темы: ФБ

---

рыдаю в три ручья от двадцатой серии Готэма. ублюдок Марони. и до чего же жаль и Освальда, и Гертруду - ей-то, я думаю, необязательно напоминать, кого она вырастила. с другой стороны, что ей делать-то было? что вообще можно сделать, когда вот такое растёт у тебя, в унитазе утопить? короче, я пошла кутаться в одеялко и жрать мороженое из коробки

ещё два коллажа

@темы: сериалодрочерство, RIGHT IN THE FEELS, искусство от слова жопа, я смотрю Готэм и радуюсь жизни

---

вконтактовская группа Готэма кроме очередного срача и воплей "а Пингвин-то пидорас, оказываеццо!!1" принесла чудесную новость: к началу второго сезона выпустят игрушечки в виде персонажей сериала! мимимишные! ну вы поняли уже, на что я деньги теперь коплю, да? у меня будет свой личный Оззи! и я куплю ему в пару Джима и они сыграют свадьбу! пристрелите меня, а

@темы: навари мне, бабка, щей - я жажду мёртвых овощей!, няшная няшка няшит няшку, я смотрю Готэм и радуюсь жизни

---

хочется взять и пожалеть _

@темы: гифки, я смотрю Готэм и радуюсь жизни

---

немножко коллажика

@темы: геронтофилия, ты прекрасна, как никогда!, доктор кто? это не мы, это всё красная трава, искусство от слова жопа

---

простите меня, я должен был это сделать.

@темы: навари мне, бабка, щей - я жажду мёртвых овощей!, доктор кто? это не мы, это всё красная трава